СИСТЕМНАЯ ПСИХОЛОГИЯ
И СОЦИОЛОГИЯ

    Просмотров: 5381

ИСТОРИЯ ПСИХОЛОГИИ С СИСТЕМНЫХ ПОЗИЦИЙ

Романова Е.С., Рыжов Б.Н.
МГПУ, Москва

Статья посвящена изложению взгляда на исторический процесс и закономерности развития психологии с позиций системной психологии, а также исследованию с системных позиций логики формирования и научного значения основных теорий психологии со времен античности до начала ХХ века.
Ключевые слова: система, структура связей, психологическая теория, гносеологическая традиция, эмпирическое и теоретическое знание, горизонтальные и вертикальные связи.

THE HISTORY OF PSYCHOLOGY FROM THE SYSTEM POINT OF VIEW

Romanova E. S., Ryzhov B. N.
MCTTU, Moscow

The historical process as well as the regularities of development of psychology as a science are suggested to be considered under the point of systems psychology in this article. Also the scientific values of basic psychology theories from the ancient times to the beginning of the twentieth century from the points of systems psychology views are shown.
Key words: system, the structure of connections, psychological theory, the epistemological tradition, empirical and theoretical knowledge, horizontal and vertical connections.

Введение

Большинство современных историко-психологических работ посвящено исследованию  «первичного» материала, фактических данных, касающихся того или иного автора, группы авторов или, наконец, конкретного периода или направления в психологии.  В то же время, интерес к теоретическому осмыслению общих путей развития психологической науки остается весьма невысоким. Между тем, очевидно, что там, где перестает совершенствоваться теория, наука вырождается в коллекцию фактов, не содержащую в себе механизмов для внутреннего развития. В этой связи одной из первоочередных задач истории психологии, становится изучение эволюции системных характеристик формирования психологического знания, позволяющее, в конечном итоге, обнаружить ее «зоны роста» на современном этапе.

1 Принципы системного исследования истории психологии

     Среди многих закономерностей исторического пути развития психологии можно обнаружить два связанных между собой процесса. Один из них - это никогда не прекращающееся накопление  фактов и феноменов психической жизни, в числе которых, например, такие известные уже в глубокой древности явления, как изменение частоты и наполнения пульса при воздействии сильного психического раздражителя, или так называемая «заразительность» эмоций. В равной мере к ним относятся и сравнительно недавно установленные закономерности типа кривой забывания Эббингауза или продемонстрированный Йерксом и Додсоном факт существования оптимума мотивации для различных видов деятельности. Все это - элементы эмпирического знания, которые нуждаются в объяснении и истолковании. Поэтому рядом с их накоплением всегда идет параллельный процесс систематизации полученных фактов, установления связей между ними и, в конечном итоге, создания психологических теорий и концепций [3, 10]. 

Для того, чтобы представить оба этих процесса более наглядно, соотнесем их с временной осью. В каждый конкретный исторический момент уровень эмпирического знания будет определяться общим объемом имеющихся фактов и наблюдений над душевной жизнью человека. В то же время уровень развития теории будет зависеть от степени соответствия всех этих фактов известному к данному моменту способу их объяснения.

Ряд науковедческих работ показывает, что накопление опытной информации, как правило, хорошо описывается экспоненциальной зависимостью . Поэтому процесс накопления эмпирико-психологического знания вполне уместно изобразить в виде экспоненциальной кривой (рисунок 1). Более сложно изобразить линию развития психологической теории. Собственная логика этого процесса определяется многими факторами, среди которых два имеют первостепенное значение. Один из них - тип господствующей гносеологической традиции, а другой - структура образующих теорию системных связей внутри каждой традиции. Как убедительно показал еще О. Конт [5], теория сменяет три фазы эволюции, последовательно переходя от теологической традиции, сводящей любые явления действительности к проявлению воли божества, к философской,и, далее, позитивной традициям (рисунок 2).

Основа философской традиции - в стремлении определить сущность всех явлений природы, включая внутренний мир человека, с рационалистических позиций, не прибегая к идее вмешательства сверхъестественных сил. В отличие от этого, завершающая триаду позитивистская традиция ориентирована на установление количественных соотношений между явлениями и отказ от их сущностного анализа.     

Рисунок 1 — Развитие   философско – психологических знаний  в   античной  цивилизации.

                      Цифрами обозначены гармонические периоды:
1 - завершение создания мифологической картины мира
2 - создание философской системы Аристотеля
Буквами обозначены периоды кризисов:

А - кризис мифологической традиции

          В - кризис рационалистической философии 

С - начало системного кризиса античной  цивилизации  

    Таким образом, каждая традиция имеет свой особый предмет и методы исследования, формирующие характерный для нее тип мышления. Вполне закономерно, что последующая традиция решительно отвергает и методы, и тип мышления своей предшественницы. Применительно к предложенной графической схеме это находит отражение в наиболее заметных изменениях наклона линии накопления теоретического знания при каждой смене гносеологической традиции.

    Рисунок 2 — Структура факторов развития теории.

       Другой фактор, влияющий на динамику «теоретической» линии, представляет собой структурную организацию связей, объединяющих элементы научного знания в единую систему. Хотя, в принципе, любая научная теория предполагает наличие разнообразных системных связей, на практике их использование подвержено определенной исторической закономерности.

Первым видом связей, с помощью которых создаются наиболее ранние для каждой гносеологической традиции теоретические конструкции, как правило, становятся горизонтальные связи между одноуровневыми элементами [10]. Примером таких связей могут служить ассоциации восприятия или мышления. Развитие этих связей и создание на их основе теоретических структур разного системного уровня (например, концепций восприятия и мышления) приводит к необходимости объединения этих структур в более общую научную систему с помощью вертикальных связей. В рассмотренном примере это будет установление связи процессов мышления с процессами восприятия. Переходом к еще более сложному виду системных связей является отказ от их рассмотрения в качестве статических, неизменяемых во времени соотношений между элементами. Альтернативная точка зрения состоит в том, что и горизонтальные, и вертикальные связи всегда являются динамическими  соотношениями - функциями времени, возникающими в определенный момент и исчезающими в другой.
Эволюция связей внутри одной гносеологической традиции не имеет тех драматических эффектов, с которыми сопряжена смена самих традиций. Она означает лишь добавление новых связей к установленным ранее и обеспечивает плавный изгиб «линии теории».

Таким образом, оба рассматриваемых нами процесса - накопление теоретического и эмпирического знания, будучи тесно связанными друг с другом, имеют, тем не менее, каждый свою особую, отличную от другого динамику, приводящую попеременно то к сближению изображающих их линий, то к их относительному расхождению. Сближение процессов в какой-либо исторический период говорит о том, что достигнутый уровень теоретического анализа позволяет достаточно полно и непротиворечиво объяснить всю совокупность известных к этому времени психологических явлений. Напротив, явное расхождение процессов свидетельствует о кризисе теории, ее неспособности удовлетворительно для современников объяснить действительность. Учитывая, что представление человека о себе самом теснейшим образом связано с духовным состоянием общества, закономерно, что периоды сближения психологического опыта и теории соответствуют периодам гармонического развития не только науки, но и общества в целом. И, наоборот, кризис взглядов на человеческую природу, как правило, совпадает с общественными кризисами. С учетом сделанных замечаний, путь развития психологических идей начиная с древнейших времен можно представить следующим образом.

2 Эпоха античности

Уже в III-II тысячелетиях до нашей эры в Египте имелись достаточно сложные представления о взаимодействии различных видов души, часть из которых, как считалось, исчезает после смерти тела, а часть остается существовать на небе и на земле. Еще более сложная система религиозно-психологических представлений содержится в индийской ведической литературе, относящейся к началу I тысячелетия до н. э., а также в созданных на ее основе текстах Упанишад. Однако, и в Египте и в Индии психологические идеи были лишь составной частью мистических представлений этих культур. В своих попытках объяснить мир душевных явлений, древнейшие цивилизации так и не смогли выйти за пределы теологической традиции. Поэтому принадлежащие им идеи в большей мере относятся к истории религии. Впервые перейти грань теологических воззрений удалось только античной цивилизации.

К VIII веку до нашей эры в греческой мифологии также сложилась развернутая картина представлений о душе и повелевающем ею сонме божеств. В тот древнейший период мифологическая парадигма вполне отвечала еще весьма небогатому опытному знанию и линии, отображающие оба процесса - накопление опыта и развития теории - сходятся здесь очень близко (рис. 1, точка 1). Это  стартовая для  цивилизации «точка гармонии», которой, как и в древнейших цивилизациях, предшествовал длительный период формирования самых первых представлений о человеческой природе и их сакрализации в древнейших религиозных культах. Донесенная до нас Гомером и Гесиодом ясность духа человека той эпохи, его тяга к новому, дали мощный импульс для развития всех сторон жизни античного общества, включая и размышления о душевной жизни. В то же время, установившаяся общегреческая культурно-мифологическая традиция уравновешивала центробежные тенденции среди эллинов и служила задаче их духовной консолидации.

Следующий за тем период расцвета полисов и освоения эллинами  средиземноморского пространства приводит к тому, что на  рубеже VII-VI  вв. до н.э. представления о мире существенным образом расширяются,  и мифологическая парадигма начинает быстро утрачивать свои позиции. К середине VI века до н.э. эта тенденция становится хорошо различимой в различных сторонах культурной жизни Эллады. Например, в получившем распространении аллегорическом изображении богов  и  метафорическом  объяснении  мифологических сюжетов [18], где уже явно видны признаки общего кризиса мифологической культуры (рис. 1, точка А.). Всегда сопровождающее кризисную эпоху состояние неудовлетворенности, напряженности духовной жизни вскоре оборачивается отходом от прежней гносеологической традиции и, как следствие того, зарождением и стремительным расцветом первых философских школ. За совсем небольшой по историческим меркам период человеческая мысль  обогащается множеством важнейших принципов, в числе которых идеи всеобщего изменения и становления, которые мы видим в милетской школе и у Гераклита, постулат элеатов об извечном противоречии чувственного и разумного миров, учения об основах чувственных процессов и космической цикличности Эмпедокла.

К началу V века до н.э. новое, причудливо сочетающее рациональность с мистикой, воззрение на природу душевных явлений становится уже реальностью на всем общегреческом пространстве от Малой Азии до Сицилии. Темпы развития теоретической мысли в это время обгоняют темпы накопления опытного знания, в результате чего изображающие их линии вновь устремляются навстречу друг другу. Начало нового гармонического периода обнаруживает себя вскоре после окончания греко-персидских войн в общем, культурном подъеме так называемого «века Перикла» (479 - 430 г. до н.э.). А вершиной этого периода становится афинская философская школа, достигшая своего расцвета при Платоне и Аристотеле (рис. 1, точка 2).

Теория Платона - исторически первая целостная философская система представлений о душе, дошедшая до нас в подлиннике, а не в изложении позднейших комментаторов. Свойственная Платону блестящая литературная манера обеспечила его учению совершенно особое место в умах его современников и последующих поколений. И это тем более замечательно, что в Греции на рубеже V - IV веков до н.э. сложилось немало оригинальных психологических концепций, некоторые из которых, как, например, атомистическая теория Демокрита, по-видимому, не уступали учению Платона в стройности основной мысли и плодотворности отдельных идей, достигавших порой уровня научного прозрения.

Тем не менее, с системных позиций учение Платона имеет достаточно простую структуру, стержнем которой является основная вертикальная связь между бессмертной идеей и ее смертным, земным отпечатком в материи. Все остальные и не столь уже многочисленные связи, обязательно замыкаются на эту генеральную связь. Либо это частные вертикальные связи, которые служат проявлением основной зависимости в тех или иных ситуациях, либо это горизонтальные связи между самими ситуациями, либо они представляют собой динамическое развитие этих ситуаций. В целом, они образуют весьма эффектную систему взглядов, которая, в том числе и благодаря своей относительной простоте, завоевывает невиданную популярность среди широкого круга читателей [12, 18].

В отличие от взглядов Платона, представления о душе и душевных явлениях его ученика Аристотеля отличаются гораздо большей сложностью и разветвленностью. Занимая твердую рационалистическую позицию, Аристотель анализирует реально существующие явления, избегая фантазий на тему о переселении душ и их связях с астральным миром. В трактате «О душе» [1] он создает свод  психологических  знаний,  который уже без всякого преувеличения представляет собой первую в мире систему психологии. Исходя из философского анализа категорий материи и формы, Аристотель выстраивает пирамиду душевных явлений, покоящуюся своим основанием на простейших биологических функциях и уходящую вершиной в мир творческого мышления. Доминируют здесь, вертикальные связи между разноуровневыми психическими процессами.

Но трактат «О душе» и тесно примыкающие к нему, так называемые, «малые психологические произведения», несмотря на распространенное мнение, отнюдь не исчерпывают психологическую мысль Аристотеля. В более широком смысле она представлена в одном из лучших и самых знаменитых его произведений – «Аналитиках», содержащих непревзойденную по глубине и ясности теорию умозаключений – силлогизмов [2]. В сущности - теорию психологических механизмов человеческого мышления. В системе Аристотеля все связано, и отдельные части логически дополняют друг друга. Не до конца ясным, по-видимому, и для самого автора, остался лишь ответ на один вопрос: кто и зачем приводит в движение сложный механизм душевной жизни.

Завершенность системы Аристотеля способствовала приобретению ею в последующие столетия статуса научного канона. В то же время она затрудняла дальнейшее развитие психологии в рамках рационалистической философии. Новые поколения философов были вынуждены либо посвящать свое время комментариям к этой грандиозной системе и обсуждениям ее отдельных  положений  (как это многие годы практиковалось в созданном Аристотелем Ликее), либо, подобно Эпикуру, сменить натурфилософскую  традицию на поиск решений нравственно-этических вопросов [17, 18].

Следующая за тем эпоха эллинизма открыла перед античной наукой много новых возможностей, от проникновения в храмовые таинства Египта до смелых экспериментальных исследований в Александрийском музее. За два века, от возникновения эллинистических государств до их поглощения Римом, уровень опытного психологического знания существенно увеличился. Однако развитие теории в это время уже почти совсем останавливается, и наметившийся после Аристотеля кризис рационалистической философии (рис.1, точка В) вскоре стал оказывать тормозящее действие и на эмпирическую науку.

Состояние античной научной мысли в веках, стоящих на рубеже нашей эры, вызывало немало споров. Центр средиземноморской цивилизации в это время переносится из Греции в Рим, что влечет за собой определенное изменение направленности научного поиска. Присущий римскому обществу рационализм делает его более прагматичным. Иногда это выглядит как ростки позитивистской перемены взглядов. Но подлинной позитивистской революции не произошло. Не произошло перехода к точным наблюдениям и количественным измерениям и в области изучения психических явлений, где все большее распространение получили учения нравственно-этического характера (стоиков, скептиков и др.) и многочисленные мистические культы. На фоне этих событий психологическая мысль еще продолжала работать. Например, сочинения поздних стоиков - Сенеки, Эпиктета и Марка Аврелия содержат множество тонких наблюдений природы душевных переживаний, но, в целом, процесс уже шел как бы по инерции, напоминая о том, что античная культура вступила в длительную фазу своего заката [18].
Во втором и третьем веках нашей эры ситуация еще более усугубилась благодаря возраставшему влиянию христианского учения. Рост числа его сторонников, и особенно приобретение христианством статуса государственной религии при императоре Константине, способствовало возрождению теологического взгляда на природу душевных явлений и, фактически, означало возврат к теологической традиции развития психологии. Но предстояла уже не просто смена гносеологических эпох, а смена самой цивилизации.

В отличие от относительно бесконфликтной эволюции взглядов в VI веке до н. э., новое мировоззрение оказалось резко враждебным породившему ее обществу, отвергая любое знание, которое не укладывалось в ее парадигму. Оно не только не способствовало преодолению гносеологического кризиса, но и вело к его нарастанию. В III - IV веках процесс накопления эмпирического знания полностью остановился, и античная цивилизация вступила в пору окончательного упадка и гибели.

Среди причин угасания античной мысли называют множество явлений самого различного порядка - от исторически предопределенной цикличности развития цивилизаций до этнического перерождения центров цивилизации и растворения господствующего этноса среди покоренных народов [7]. Весьма интересная точка зрения принадлежит О. Шпенглеру [16], указавшему на особо присущую античной цивилизации ограниченность, вытекающую из характерного увлечения формой явления и его внешней атрибутикой. С системных позиций это увлечение сказывается на преимущественной представленности в античной теоретической мысли горизонтальных связей, тенденции находить гармонию среди явлений одного уровня системной организации .

Разумеется, античная мысль знакома со всеми видами связей. Идеи динамического развития прослеживаются в ней начиная от первых, еще туманных, диалектических взлядов Гераклита, до глубокого понимания эволюционного развития органической природы у Аристотеля. Также как анализ вертикальных связей наглядно выступает в психологических воззрениях Платона о соотношениях мышления и мотивации, или мотивации «низменной» - биологической и «благородной» - социальной, ставших спустя два тысячелетия исходной точкой учения З.Фрейда. Эти же связи со всей убедительностью обнаруживает и Аристотель, говоря о воспроизведении всеобщего в индивидуальном.

Тем не менее, главный, смыслообразующий аспект вертикальных связей, ответ  на  вопрос, зачем существуют все системы, остается за пределами понимания.  Античная мысль постоянно упирается в эту проблему, но решить ее не может, и то впадает в самообман мистических учений, то, по примеру стоиков, отказывает самой проблеме в праве на существование. В этом  принципиальное ограничение конкретного, наглядно-образного мышления человека той эпохи. И в этом, по мнению Шпенглера и его последователей [13], причина гибели античной цивилизации.

Одна из главных задач любой идеологии - нахождение смысла жизни общества и отдельного человека. В периоды успеха и подъема как общество в целом, так и каждый человек, озабочены своими собственными достижениями, в которых они и угадывают реальный смысл существования. Но в периоды кризисов   поиск смысла бытия становится самостоятельной и чрезвычайно важной целью, поскольку знание смысла играет роль маховика, выводящего маятник жизни из мертвой точки, сообщив ему дополнительный, необходимый импульс движения. Мировоззрение античности, разлитое в ее религии, философии и науке, стать таким маховиком не могло и не смогло. Цивилизация, не видящая смысла в своем существовании, была обречена.

Совершенно иной подход к проблеме  смысла жизни мы находим в доктрине христианства. Она исходно ориентирована на вертикальные связи микрокосма человека с Божественным макрокосмом и ясно видит смысл жизни в воссоединении с Богом. Отсюда возникает совершенно новая христианская теология, которая вскоре займет исключительное место в европейском сознании, несмотря на то, что смена исторических эпох отодвинула ее концептуальное завершение почти на целое тысячелетие.

3 Средние века

Возникшая на руинах античности, Европейская цивилизация начинала свой путь из глубины «темных» столетий, как назовут впоследствии V-VIII века. Ее духовное развитие долгое время  было заполнено болезненно протекавшим процессом приспособления наиболее важных идей античности к христианской догматике. Только в эпоху крестовых походов, благодаря влиянию арабской культуры, становится заметным накопление новых  эмпирических знаний о человеке и, в то же время, появление богословских концепций, не сводимых ни к религиозной казуистике, ни к одному только осмыслению древних авторитетов.

Сознание Европы в это время во многом напоминало греческое, времен троянской войны, с характерной экзальтированностью и агрессивностью, выплескивающих себя в стихийном натиске на Восток. Примечательно, что крестоносцев, как некогда героев Илиады, объединяет в этом движении не столько стремление к обогащению и самоутверждению, сколько побуждения нравственного, идейного характера.

Спустя два-три столетия уже видны признаки своеобразной средневековой гармонии, имеющие много общего с Гомеровской эпохой. В ХII-ХIV веках Европа обретает свой письменный эпос - величественную Песнь о нибелунгах, дополненную целым рядом скандинавских, франских и других поэтических сказаний. Расцветает готическое искусство, идет бурный рост городов и повсеместное техническое усовершенствование. Все это внешние проявления общего культурного подъема. Внутренняя его сущность в гармонии душевного мира человека той поры - мастера, воина или церковнослужителя, чье видение мира не расходится со знанием о нем [15, 19].

Единство эмпирического и теоретического знания особенно отчетливо выступает у Фомы Аквинского, предложившего в своей «Сумме теологии» развернутое теологическое описание душевных явлений, предусматривающее их строгую иерархичность и взаимосвязанность [9, 14]. Это была первая после Аристотеля попытка построить систему психологического знания, которая,несмотря на ее сугубо богословский характер, содержала в себе немало глубоких общесистемных идей  и представлений. Важнейшее из них заключалось в значительном усилении сравнительно с Аристотелем роли вертикальных связей, представляющих по мнению Фомы Аквинского основу мироздания. Жизненные формы, согласно его теории, также основаны на сети вертикальных связей. Они проявляют себя в принципе подчиненности каждой нижележащей системы системе более высокого уровня.
Благодаря Фоме Аквинскому, заметное место сначала в богословской, а затем и в научно-психологической мысли получило понятие интенции, или «направленности сознания на объект», понимаемое как основной механизм психической деятельности, связующий между собой психические структуры различного уровня и поднимающий душу от простейших влечений до познания Бога.

Сильные и слабые стороны учения Фомы Аквинского и сложившейся на его основе схоластической теологической традиции (к числу которых следует отнести и свойственный средневековью догматизм, и малую выраженность динамических связей между элементами знания) со всей определенностью сказались на развитии научной мысли в  следующий период - эпоху Возрождения и великих географических открытий.

История вновь и вновь возвращается на однажды уже пройденные круги. Европейский мир расширяет свои границы через два века после «средневекового узла гармонии» с той же необходимостью, как экспансия греков устремилась в просторы средиземноморья через две сотни лет после «Гомеровского узла гармонии». И так же как экспансия греков в средиземноморском пространстве в  VIII - VII вв. до н.э., предопределила появление рационалистической философии в VI веке до н.э., освоение европейцами пространства Атлантического и Индийского океанов в CVI веке предопределило развитие рационалистической философии в CVII веке.

Благодаря потоку новой информации и быстро меняющимся условиям жизни, в CVI веке заметно оживилась опытная наука. Она все более расшатывала дерево теологической традиции. В ответ церковь все чаще вынуждена была прибегать к последнему средству - репрессиям против инакомыслия. Спустя две тысячи лет, Галилей и Бруно повторили судьбу Анаксагора и Сократа. Однако, особенность средневекового исторического витка состояла в том, что, в отличие от жреческих культов Эллады, христианская идеология имела значительно более прочные психологические корни. Она нашла в себе силы для внутреннего обновления, породив Реформацию, на целое столетие ставшую главным фактором политической жизни Европы.

С точки зрения духовной жизни, Реформация принесла два важнейших плода: во-первых, отказавшись от посредничества церковной иерархии в отношениях человека с Богом, она тем самым уничтожила присущую всем средним векам жесточайшую внутреннюю и внешнюю духовную цензуру, а во-вторых, ее иконоборческий пафос, изгонявший любое идолопоклонничество, изгонял также всех привычных идолов своего собственного сознания, открывая дверь единственно возможному рациональному объяснению действительности.

4 Новое время

Рубеж нового времени отмечен резким противоречием схоластической теории с набравшей силу практикой,  которое можно назвать «кризисом  богословия». Победа рационализма в научном мышлении обеспечила стремительный прогресс теории и опытно-психологического знания  в CVII и начале CVIII столетия. При этом в области теории сразу же наметилось два основных подхода: дедуктивно-логический, представителями которого были Декарт и Лейбниц;  и индуктивно-эмпирический, связанный с именами Бэкона и Локка. Отражая одну и ту же рационалистическую тенденцию, эти подходы тяготели к разной трактовке образуемых ими теоретических связей. Дедуктивно-логический подход в большей мере был ориентирован на образование вертикальных связей, объединяющих первичное со вторичным (функциональная связь), высшее с низшим (иерархическая связь). Напротив, индуктивно-эмпирический подход тяготел к образованию горизонтальных связей - ассоциаций (отчего и все направление английской психологии этого периода получило название «ассоциативной»).

Первоначальный импульс рационалистических учений был так плодотворен, что уже к середине CVIII века возникла необходимость оценки и осмысления достигнутых результатов, замедлившая на непродолжительное время темп появления новых теорий. Но уже вторая половина CVIII века была отмечена новым взлетом теоретической мысли, связанным с  утверждением в обществе идеи исторического прогресса  и появлением диалектического метода в философии [20].

С системных позиций сущность диалектики заключается в подчеркивании временного (темпорального) аспекта любой  системной связи, динамики изменений этой связи с момента ее появления в системе до исчезновения. Идея динамической связи явлений характерна для большинства мыслителей второй половины CVIII века, работавших в различных областях науки.

Во Франции эта идея вплетается в общую канву эпохи Просвещения и приобретает социально-психологический и политический характер. В Германии она получила более глубокое философское развитие, у истоков которого стоят работы Канта, показавшие несостоятельность построения логических систем мышления и сознания на основе только статических, неизменных связей между их элементами.  Некоторые частные случаи образования динамических связей в деятельности человека исследовали младшие современники Канта - Фихте и Шеллинг. Но свою философскую завершенность диалектика получила в фундаментальной  системе Гегеля [11], которая, подобно системе Аристотеля в античный период, стала высшей точкой развития мысли в русле рационалистической философии. За ней с необходимостью должен был следовать перенос акцентов в область позитивистских, конкретно-научных исследований.

Для психологии середина CIC века - это эпоха возрастающих темпов накопления эмпирического знания, и одновременно кризиса ее развития в рамках философской традиции и начала становления в качестве самостоятельной позитивистской науки. Завершает этот период создание Вильгельмом Вундтом в Лейпциге первой психологической лаборатории и первой научной системы психологии. Созданное Вундтом учение - не только первая общепсихологическая теория, но и редкий образец системного научного мышления.  Вундт выделяет психические элементы (ощущения и чувствования) и их композиции - психические образования (представления, чувства и аффекты), устанавливает виды связей между этими образованиями (ассоциации и апперцепции), и, наконец, постулирует виды и законы психического развития [4], завершая, таким образом, логическое построение своей системы.
Психология Вундта на короткий период придала уравновешенность процессам накопления теоретического и эмпирического знания. Но это, скорее, была видимость гармонии, чем сама гармония. Вундт построил свою систему экспериментальной психологии в основном на горизонтальных связях. Вертикальные связи у него выражены гораздо слабее, да Вундт и сознательно ограничивал их присутствие, полагая, что экспериментальная психология исследует лишь наиболее простые психические процессы. Для их связи с более сложными процессами, например, мышлением, Вундт привлекал понятие апперцепций, т.е., связей, активно устанавливаемых сознанием. Однако в его системе апперцепции остаются умозрительным конструктом, не объясняющим причину психических явлений и малопригодным для решения практических задач. По сути нераскрытым остался и динамический аспект связей. Хотя Вундт пытался представить психические явления как процессы, а в ряде работ  специально рассматривал вопросы онтогенетического развития психики, применительно к задачам экспериментальной психологии развитие понималось им, прежде всего, как усложнение все тех же горизонтальных связей в процессах восприятия.

Такая односторонность вполне закономерно привела к тому, что период увлечения деятельностью его лаборатории в конце CIC века сменился  разочарованием, ставшим одной из причин надвигающегося первого теоретического кризиса психологии.

В последние годы CIC века во многих странах были созданы лаборатории, подобные Лейпцигской. Собираемый в них экспериментальный материал разрастался и приобретал все более специальный характер. На этом фоне отсутствие прогресса психологической теории стало особенно заметным. В начале CC века расхождение опытного и теоретического знания достигло кризисной черты. Как следствие, это положение дел вызвало к жизни сразу несколько альтернативных научных направлений. Наступила редкая по своей плодотворности “эпоха школ” в психологии [8].
Существенным признаком большинства школ становится развитие вертикальных и динамических смыслообразующих связей. Такова глубинная психология Фрейда с ее идеей влечений, пронизывающих не только личность человека, но и общество с его культурными и религиозными ценностями. Такова и наиболее близкая к современной системной психологии основообразующая концепция гештальтпсихологии, главным принципом которой является нерасчлененность, системная целостность психического акта.

Благодаря своим реальным достижениям, а также в связи с обострившимся интересом общества к возможности управления поведением человека, в этот период психология оказывается в центре всеобщего внимания.  Впервые многие ее направления становятся действующими технологиями, постепенно входящими в повседневную жизнь.

Вместе с тем, блестящая эпоха школ оказалась весьма непродолжительной. Редкая из школ надолго пережила своих создателей. Кроме того, каждая из них работала только в одном, наиболее характерном для нее русле. Отстаивая приоритетность своих взглядов, школы неизбежно двигались в расходящихся направлениях, все более теряя друг друга из вида. В итоге, если одной из главных особенностей системы Вундта была ее психологическая всеобщность при относительной бедности связей между различными психическими явлениями, то для наиболее значительных школ психологии в последующий период, напротив, все более характерным признаком стала узость психологической проблематики, при достаточно глубокой разработке вертикальных и динамических связей внутри рассматриваемого круга явлений. Все это неизбежно превращало каждую вновь появившуюся теорию в частный объяснительный принцип.

Заключение

Теоретический кризис в психологии длится уже не одно десятилетие. Он напоминает затянувшийся кризис середины жизни, когда за множеством повседневных дел уже довольно ясно обозначились границы собственных возможностей. Вчерашние перспективы остались по-прежнему далеки, а реальные достижения не столь уж и значительны. В эту пору очень важно беспристрастно посмотреть на себя со стороны, увидеть существенное, отбросить ненужное. Возможно, системная психология, опираясь на представление об общих системных закономерностях развития живой природы, открывает такую перспективу.

Литература

1. Аристотель. О душе // Сочинения в 4-х томах. Т.1. М.: Мысль, 1975.
2. Аристотель. Первая Аналитика // Сочинения в 4-х томах.  Т.2. М.: Мысль, 1978.
3.Волков Ю.Г., Поликарпов В.С. Интегральная природа человека: естественнонаучный и гуманитарный аспекты Ростов-на-Дону: Изд. Рост. Ун-та, 1994.
4.  Вундт В. Очерк психологии.  М.:  Моск. психологического общество, 1897.
5.Конт О. Курс позитивной философии // Антология мировой философии. Т. 3. М.: Мысль, 1971.
6.  Кун Т. Структура научных революций.  М. 1977.
7.  Моммзен Т. История Рима. Т. 1-3.  М., Л., 1936-1941.
8.  Петровский А.В., Ярошевский М.Г. История и теория психологии.  В 2-х томах.   Ростов-на-Дону:  Феникс, 1996.
9.   Робинсон Д. Интеллектуальная история психологии.  М.: Ин-т св. Фомы, 2005.
10.Рыжов Б.Н. Системные основания психологии. // Системная психология и социология. М.: МГПУ,  2010. №1. С 6-43.
11.Рыжов Б.Н. Естественнонаучные и философские предпосылки развития системной психологии. // Системная психология и социология. М.: МГПУ, 2012. № 6. С. 5-20.
12. Платон. Сочинения в 3-х томах. Т. 2  М.: Мысль, 1970.
13. Тойнби А. Постижение истории.  М.: Прогресс, 1996.
14 . Фома Аквинский. Сумма теологии. // Антология мировой философии в 4-х томах. Т. 1. М.: Мысль, 1969.
15. Хейзинга Й. Осень Средневековья.  СПб.: Изд. Лимбаха, 2013.
16  Шпенглер О. Закат Европы. Т.1.  М.: Мысль, 1993.
17  Якунин В.А. История психологии.  СПб.: Изд. Михайлова, 1998.
18.  Энциклопедия истории психологии (под  ред. Романовой Е.С. и др.) т.1.  М.: Школьная книга, 2001.
19.  Энциклопедия истории психологии (под  ред. Романовой Е.С. и др.) т.2, кн. 1.  М.: Школьная книга, 2003.
20.  Энциклопедия истории психологии (под  ред. Романовой Е.С. и др.) т.2, кн. 2. М.: Школьная книга, 2004.
21.  Madsen K. Psychological Metatheory // Annals of Theoretical Psychology. – N.Y.; London, 1985. Vol. 3.