СИСТЕМНАЯ ПСИХОЛОГИЯ
И СОЦИОЛОГИЯ

    Просмотров: 4979

СЕКСУАЛЬНОСТЬ И ОЩУЩЕНИЯ НЕЛОВКОСТИ И БЕСПОКОЙСТВА

В ПОДРОСТКОВОМ ВОЗРАСТЕ

                                                                                Липп Дидье

                                                                                             Институт Монсури,

                                                                                         Париж, Франция

перевод с французского Филатовой О.А.

В статье исследуются особенности сексуального развития и способов поведения  подростков в контексте социального развития и изменений, имеющих место  в обществе. Внимание обращено на то, что подростки, испытывая затруднения в поисках любви и счастья, всё больше прибегают в сфере сексуального к более незрелым, но зато не терпящим отлагательств, способам поведения. Распространение этого феномена приводит к вытеснению всегда считавшейся нормой  гетеро- и генитальной сексуальности.

Ключевые слова: подростковый возраст, сексуальные способы  поведения, наслаждение, частичные импульсы, зрелость ЭГО.

SEXUALITY AND FEELINGS OF UNEASINESS AND ANXIETY IN ADOLESCENCE

                                                                                      Lippe Didier

                                                                                                 Institute Monsourit

                                                                                       Paris, France

The translation from French is done by Fylatova O.A.

In this article the features of sexual development and types of behaviour in adolescence are studied in the context of social development and its changes, happening in the society. A special attention draws to the problem, that adolescents, having difficulties in love and happiness searching, resort most of the time to the immature but exigent types of behaviour in sexual sphere. The spread of this phenomenon leads to the repression of the hetero – and genital sexuality, that is always considered to be normal.

Key words: adolescence, types of sexual behaviour, enjoyment, partial impulses, EGO maturity.

Введение

     Поиск счастья и одно из его проявлений, «наслаждение», есть и остаётся конечной целью жизни. Сексуальное наслаждение в своих различных способах выражения  представляет собой одну из основных её составляющих. Актуальные социальные изменения  и научно-технический прогресс разрушают систему взаимоотношений в обществе и семье, а также   связь  репродуктивной функции с  гетеросексуальностью,  ниспровергая, с точки зрения принятых традиционных ориентиров, зависимость от близкого человека и от общества в целом. Подростки сталкиваются  с этой современной тенденцией на заре своей  взрослой жизни. В данной статье осуществляется попытка разобраться в том, не происходит ли в настоящее время изменение сексуального поведения в направлении   удовлетворения  частичных импульсов, выступающих в качестве цели (сексуального драйва). Наносит ли это ущерб  созреванию структуры «Я». А также  как меняется характер взаимоотношений, а в будущем возможно и  социальный уклад, в соответствии с  воспроизводимыми таким образом  сексуальными идентичностями. 

     Подростковый возраст и сексуальность составляют дуэт, в котором главенствует до момента урегулирования некоторая неловкость, беспокойство, обусловленное тем, что подростку становится непросто управлять собой в создающихся новых для него обстоятельствах. В результате у него возникает множество сомнений, вопросов, ответы на которые в большинстве случаев он рано или поздно найдёт, хотя на деле они будут навязаны ему без его ведома  и в основном бессознательно.  

     Тем не менее, создаётся впечатление, что происходит  некая эволюция или,  по крайней мере, имеет место ряд изменений, может быть не столько в самой сексуальности (к этому мы ещё вернёмся), сколько, скорее, в сексуальном поведении подростков. Вполне вероятно возможно исследовать эти «новые» способы поведения в контексте  социального развития и рассмотреть их как форму речевого выражения интернальной проблематики сексуального или несексуального характера.

    Название данной статьи  отсылает  к работе З.Фрейда 1929 года «Чувство неловкости в культуре…. цивилизации» [3] , где он называет «иллюзией» стремление находить решение в религии  фундаментальных для человека вопросов,  в частности, проблемы счастья и смысла жизни. З.Фрейд решительно выступает за науку и пытается понять  с помощью психоанализа, что представляет собой «океаническое чувство» (внутреннее чувство наполненности, близкое по ощущениям к испытываемому моменту счастья), переживаемое верующими. Кроме того, он пытается определить, что  противостоит счастью.

    Он описывает «океаническое чувство» как безграничное, бесконечное, схожее с «ощущением вечности». И, исследуя сущность человека и границы его собственного «Я» по отношению к окружающему его миру,  отмечает, что не существует чёткой внутренней границы между «Я» и бессознательной душевной инстанцией, обозначаемой  «Оно». Напротив, «Я» и внешний мир довольно чётко разграничены. Только в одном, действительно особенном, но не патологическом состоянии дело обстоит иначе. На вершине влюблённости граница между «Я» и объектом угрожающе расплывается, … а границы «Я» становятся неустойчивыми». В связи с этим  З.Фрейд делает предположение, что «океаническое чувство» может   быть внутренним ощущением продолжающего существовать примитивного «Я» - чистого удовольствия, формации ранней стадии первичного чувства «Я», включающего в себя всё, что неотделимо от внешнего мира и  проистекающего из примитивных связей  и  диады мать - младенец.

     Что касается цели и смысла  жизни, то как отмечает  Фрейд, «люди стремятся к счастью, они хотят стать и пребывать счастливыми».  У этого стремления две стороны: избегание боли и неудовольствия и в то же время переживание сильного чувства удовольствия: «цель жизни просто задана принципом удовольствия». Он добавляет также, что «мы устроены таким образом, что способны наслаждаться лишь при наличии контраста и в малой степени самим состоянием», и отмечает, насколько счастье нестабильно и преходяще,  в отличие от несчастья, с испытанием которого куда меньше трудностей. Так что возможности нашего счастья (быть счастливым) ограничиваются нашей конституцией, тогда как гораздо проще постоянно испытывать несчастье. Французский психоаналитик, специалист в области подростковой проблематики Филипп Жеаммэ [4] напоминает нам об этом по – своему, в  современном контексте  исследования ощущений и восприятия в аспекте  нарциссической тематики. Он подчёркивает, что  проще и гарантированно  доставить себе неприятность, так как помощники всегда найдутся, чем позволить себе  и побудить  себя  помочь себе самому.

     В дальнейшем мы вернёмся к вопросу о границах «Я» в состоянии наслаждения и испытываемого  чувства счастья. Но самого понятия счастья мы коснёмся только с точки зрения феномена его переживания как  противоречивой и  абсолютно неопределённой перспективы в динамике формирования «Я» и безусловного  комплекса психических феноменов  в целом.

     Эта вечная проблема актуализируется особенно в момент формирования детерминант подросткового возраста, когда она вторгается в сферу сознания и одновременно с этим ускользает из него, обнаруживая себя в одном из своих аспектов, безусловно, частичном,  каковым является Наслаждение (сексуальное или др.). В тот момент, когда подросток высвобождается из инфантильной зависимости от родителей и от привязанности к ним, он задаётся вопросом, а в состоянии ли он и, особенно, способен ли он наслаждаться жизнью и быть счастливым в ней. Сексуальное наслаждение под сильным давлением внутренних импульсов переживается подростком как экстремальная и парадигматическая форма наслаждения, которое в своей непосредственности и резком проявлении схожа с принципом удовольствия, триумфально возвращающимся в психическую инстанцию «Я». Он теснит способность к умеренности и воздержанию принципа реальности, гаранта самосохранения, который тоже в свою очередь участвует в переживании чувства Счастья.

Актуальные аспекты сексуальности

     Парадокс сексуальности заключается в том, что, имея отношение к самому интимному и личному в человеке, одновременно с этим она представляет собой нечто,  свойственное всем, а именно, что касается генитальной сексуальности, способ репродукции, а значит  самосохранения и увековечивания вида. В любом случае так было до нынешнего времени (все обряды инициации и социальные правила, установленные со времён так называемых примитивных сообществ, направляли и упорядочивали сексуальность в целях сохранения этих обществ).

     Однако в наше время научно-технический прогресс позволяет при зачатии обходиться без половой сексуальности, а в будущем, несомненно, это будет ещё  проще. Согласно  дарвиновскому логическому построению относительно примата приспособления сексуальность, лишённая  своей основной видовой репродуктивной функции, должна была бы   исчезнуть вовсе. В крайнем случае, сохранить за собой из соображения психической экономии функцию удовольствия от снятия напряжения, выступая также фактором социального взаимодействия … (вышеизложенное перекликается с фрейдовским представлением о сексуальных импульсах, объединённых под приматом генитальности, на службе у репродуктивной функции вида, из которых  «Я» мимоходом извлекает  удовольствие как вознаграждение). Итак, единственное, что остаётся, это вознаграждение удовольствием. Таким образом, сексуальность может предстать только как «экологическая техника», в известных случаях как «наклонность»  делать детей именно таким способом.

     Вопросы функциональной принадлежности сексуальности в обществе и в частности в репродуктивном процессе, то есть во  взаимоотношениях  друг с другом и с последующими поколениями, широко исследуются в настоящее время. С какими вопросами и сомнениями можно столкнуться сегодня в сфере сексуального опыта подростков, которые входят в общество на этапе глубинных изменений в нём?

     Параллельно, а возможно и как реакция на эту «научность» очень живо проявляет себя что-то вроде «натуралистического» направления, где субъект призван соответствовать своей сексуальной идентичности, переживать её как таковую, независимо от своей анатомической внешности, половой принадлежности в целях освободиться от нормативного принуждения в патриархальном «отчуждающем» обществе.

     Эти два направления «научность» и «натурализм» способствуют формированию якобы «гражданского правового общества», которое, по-видимому, развивается в последнее время вокруг проблемы идентичностей и сексуального поведения идентифицируемых (бисексуал, гей, садомазохист, гетеросексуал и т.д.).

     С социологической точки зрения, на протяжении более чем половины  ХХ  века шла борьба за сексуальные права и свободы, а конец ХХ века и  наше время – это эпоха  «прав наслаждения (вожделения)», иногда вплоть  до «наслаждения, вменённого в обязанность», чтобы придерживаться норм свободы и правил неотчуждения индивидуума  (доведённых порой до  абсолюта). Достигается это ценой индивидуализма, повергнутого в глубокое одиночество. Современный  человек либо клеймит и стремится избежать любое взаимодействие с другими за  то, что он неизбежно попадает при этом в зависимость и вынужден идти на уступки, либо парадоксальным образом оказывается вовлечённым в  аддиктивную  патологию и проблематику подчинённости, то есть в такие взаимоотношения, в которых нарциссическая проблематика заменяет объектные отношения.

     Все эти поведенческие построения и особенно образ действия в отношении к сексуальной зависимости и к некоторым формам чувства влюблённости напрямую связаны с проблематикой внутренних и внешних границ, с вопросом наслаждения,  который неизбежен в работе с подростками.

     Одним из многочисленных способов дать определение  подростковому возрасту мог бы стать ответ на фундаментальный вопрос: « Будет ли у меня возможность и смогу ли я наслаждаться и получать удовольствие от жизни?» Речь идёт для подростка об удовлетворении своих желаний и импульсов, в частности сексуальных, и одновременно с этим о переработке и дальнейшем становлении «Я», в котором ворвавшаяся  половая зрелость навела беспорядок среди  идентификаций, а также об установлении своей собственной идентичности.

     В этом побуждении к сепарации-индивидуации ориентиры «традиционной семьи», которые ещё в детстве вызывали сомнение,  оцениваются сегодняшним подростком в соответствии с современным образом жизни. А он  располагает отныне всевозможными комбинациями и  сталкивает подростка с возможностью ещё большего выбора, но также и с большей неизвестностью и неопределённостью, что может усиливать беспокойство, тревогу, которыми пронизано сообщество в целом: глобализация с галопирующей демографией, природа и сама планета под угрозой исчезновения, с трудом (для индивидуума) сдерживаемое ускорение научно-технического прогресса и способов коммуникации… Перед лицом становящегося всё более глобальным управлением массами и потоками индивидов, подросток может испытывать страх постепенного растворения и  всё большей и большей утраты своей деятельной активной части и свободы выбора при столкновении с парадоксальностью проблемы идентичности: «быть одновременно самим собой, то есть отличным от других, и таким же, как другие».

     Отсюда, без сомнения, увеличение количества  в настоящее время  организаций и сообществ, требующих прав, свобод и персональных идентичностей. Заменит ли сеть сообществ традиционную семью, став новой базовой структурой общества? Традиционная семья провозглашает  гетеросексуальность как норму, тогда как некоторые сегодняшние сообщества отождествляют себя согласно своему сексуальному поведению с новым местом сосредоточения идентификационной принадлежности (движение Queer, включающее сообщества геев, лесбиянок, транссексуалов, бисексуалов, фетишистов, а также сообщество не состоящих в браке « анти-дети», группы no-sex).

     Можно задаться вопросом, не откажутся ли от этого некоторые, в ожидании физической зрелости и установления социальных связей, тогда как другие рискуют   обосноваться в них навсегда, чтобы миновать сомнительные времена, тревожащие их относительно сексуального выбора и социализации.  Часть подростков уже состоит в группах, идентичность которых сформирована (готы, серфингисты и т.д.). Под прикрытием начальных сформированных образов в ближайшем будущем они предпримут попытку продолжить свой идентификационный  путь обретения новых идентичностей; например, появятся группы  «Я-кожа» как временный или промежуточный вид между семья-ребёнок и общество-подросток.

     Самораспознавание и поиск аутентичности, а также стремление к социальной интегрированности частично осуществляется путём присоединения к «мирам образов-символов» (мир моделей, спортсменов, звёзд…), вездесущих визуально, но на деле  недоступных, далёких от человека, неприкосновенных, не представляющих индивидуальной ценности. А также путём выбора из бесконечного множества сексуальных репрезентаций, некоторые из которых могут показаться травмирующими. Помимо самого сексуального акта, таковыми  могут быть визуальные и звуковые картины (искажение лица, крики) наслаждения (выражение внутренних ощущений, зачастую симулированных, а значит на деле недостоверных, непостижимых пока ещё для подростков, потому что незнакомы им). Эти репрезентации могут искажать то малое значимое, что всё-таки остаётся для некоторых подростков, а именно бессознательные родительские прототипы. При этом не учитывается  степень физического взросления подростков и зрелость их телесных ощущений, как и их готовность, несмотря на детский инфантильный опыт,  принять  то, что один и тот же человек может быть одновременно объектом любви и предметом наслаждения. Под воздействием внутреннего давления, обусловленного интенсивностью желания и страхом не получить удовлетворения с объектом наслаждения, может превалировать отождествление с тем, кто рядом. И тогда в условиях скоротечности сексуального удовлетворения в момент совершения акта появляется риск переноса аффекта с «Я» на объект сексуального желания и инфантильных сексуальных фантазий и представлений.

     Для других идентификационный процесс сходит к регрессии и инфантильным или частичным удовольствиям, как в движении Baby-dolls в образах девушки Манга, японских кукол, накрашенных и сексапильных Лолит.

     Встречаются также «пары-дети», сформированные совсем в юном возрасте. На протяжении долгого времени,  замыкаясь в своем совместном коконе доверительных, преданных и нежных взаимоотношений с относительным воздержанием, они предохраняют  себя от более или менее рискованных игр нарциссического характера  обольщения и кастрации, наряду с рисками, связанными с выбором объекта, и внешними угрозами, такими, как СПИД, который реактивирует как в реальности, так и в фантазии связь между сексуальностью и смертью.

     В пубертате с характерным для него гормональным подъёмом и вызванной им импульсивностью начинает  маячить или скорее снова возвращается к подростку «обещание наслаждения», которое ещё на прегенитальной эдиповой стадии было приведено в латентное состояние благодаря физиологической незрелости. Так  как  отныне он  физиологически способен к осуществлению своего первого сексуального генитального  акта, но сам подросток ещё чувствует себя физически несостоявшимся, он отсрочивает этот акт согласно результатам социологического опроса до  исполнения ему в среднем 17 лет и 3 месяцев. Период между вступлением в пубертатный возраст (иногда он ознаменован  первым поцелуем) и первым сексуальным актом с проникновением – это  время внутренней проработки и физического построения, на протяжении которого подростку предстоит соотносить  внутренние побуждения фантазмов персонального, сексуального, аффективного наслаждения с внешними зачастую противоречащими требованиями, как, например, сильное стремление к социальной включённости, интегрированности и взаимодействию принуждает  к выбору и отказам.  В результате, может проявиться тревожащее чувство того, что «чудовище», в которого он превращается под воздействием и мощным влиянием своих сексуальных желаний и импульсов, уничтожит «херувима», которым он был, и того взрослого, которым он мечтал стать. И таким образом ему грозит стать  недостойным того, чтобы   быть  любимым…

     В сущности то, что подросток, юноша или девушка, ожидает в своих умозрительных представлениях от первого сексуального знакомства, это в большинстве своём  «отношения» на основе абсолютной любви и сексуального удовольствия, с ярко выраженным желанием «быть понятым» и стремлением испытать заново ощущение наполненности. При отсутствии отношений на основе чувства любви легко пристраститься к «урезанному» сексуальному наслаждению (современное выражение «она годится…», «подходящий толчок»).  

     В связи с этим многие учёные связывают чрезмерно ранний возраст установления  сексуальных отношений с неблагополучием в социально-экономической сфере, в результате чего у школьника  гораздо меньше надежд  на достижение благополучия и социальной включённости в будущем.

     Они отмечают также феномен ревалоризации нарциссизма, реализуемого как юношами, так и девушками в сексуальной сфере, по отношению к  личным разочарованиям и страху перед будущим.

Наслаждение и границы «Я»

     А.Браконнье, французский психоаналитик [2] отмечал, что для способности подростка устанавливать  по-настоящему стабильные отношения  влюблённости необходимо пройти три этапа: первый этап – это приобретение  опыта влюблённости, неудача в нём или завершение его - второй, ну и, наконец, прощание с этими отношениями, для того, чтобы вступить в новые взаимоотношения. На мой взгляд, здесь особенно  примечательна мысль о том, что для  способности в дальнейшем устанавливать полноценные близкие отношения влюблённости, необходимо в реальности пережить опыт расставания со значимым инвестируемым объектом. Особенно важен  опыт расставания с инфантильными объектами эдиповой стадии, детерминирующий процесс идентификации и обеспечивающий индивидууму чувство внутренней безопасности, необходимое для его полного включения в отношения влюблённости, полноценно переживаемые в сексуальном плане. Его неспособность к приобретению опыта расставания с объектом  затормаживает развитие «Я», сохраняя его некоторую незрелость, что приводит индивидуума к зависимым отношениям с объектом или же к различным стратегиям избегания зависимости от объектов любви и, как следствие, инвестированию нарциссического способа действий, встречаемого в частности в аддиктивном поведении.

     По отношению к такой «незрелости «Я»» формируется способ поведения, направленный на удовлетворение частичных импульсов, где господствует «удовольствие органа». Таким образом,  удовольствие от разрядки является не чем иным, как проявлением нарциссического  удовлетворения, далёкого от обогащения нарциссизмом «Я», и, напротив,  разоряющего его.

     Первый сексуальный опыт, воображаемый сначала, задаст в дальнейшем узловую точку в реальности и на уровне психики для подростка, вокруг которой он будет производить многочисленные душевные движения, как то расставания, встречи и находки, которые участвуют и всячески способствуют приобретению сексуальной зрелости, что, в свою очередь, оказывает влияние на процесс  взаимодействия с «Я».

     В данной статье не предусмотрено касаться самого хода развития процесса расставания, прощания с инфантильными объектами любви эдиповой стадии и с образом того чудного ребёнка, каким подросток был в раннем детстве, а также с тем представлением себя взрослым, которое было сформировано в детских мечтах. Задача ставится  сформировать представление об определённом взаимодействии  наслаждения и инстанции «Я» и о связанных с ним рисками.

     Итак, первые сексуальные отношения обозначают для подростка опорные –до  и –после, вписанные в память тела и сознания; он начинает чувствовать, что неопознаваемый ранее источник наслаждения находится на уровне его собственного тела. Он сопоставляет себя с неведомым, исходящим из его желания и непреодолимо притягивающим, одновременно по его собственной воле и вопреки ей, к объекту и источнику желания.

      В нём самом кроется загадка  его постоянно возобновляющегося желания. Частичные образы этого неведомого  подросток обнаруживает  в сексуальности и будет пытаться в дальнейшем  воспроизводить их в сфере фантазий, либо избегать. А они, в свою очередь, будут так или иначе участвовать в формировании конструкции его «Я».

     Прежде всего, встреча с другим, отличным от него самого, с его телом в контексте сексуальности, воздействующая очень остро, сталкивает его с  собственным отличием и утверждением себя. Это одна из самых значимых встреч для формирования подростка, потому что речь здесь идёт об узнавании себя и утверждении одновременно себя таким же как другой, с точки зрения причастности к человеческому роду,  и отличным от него, имея в виду свою личную, характерную идентичность.

     Кроме того, в сексуальном наслаждении и, в особенности в оргазме, через ранее неизвестные чувственные ощущения подросток неожиданно для себя сталкивается с «другим в себе самом», о существовании которого он не подозревал: этот другой является посланцем или представителем слегка прирученного «Оно», «животного» в самых невероятных, смущающих подростка масках, и зачастую резко отвергаемых  инстанцией «Я», тогда как этот другой также входит в структуру «Я». Это та самая непристойная сущность, за которую «Я»   на протяжении долгого периода  не берёт ответственность и  не интегрирует в свою структуру. И только, когда она будет приручена и станет достаточно цивилизованной посредством взаимодействия с другим, она может благодаря опыту и некоторым ухищрениям  понравиться и быть принятой партнёром по отношениям.  И только  с этого момента она бывает одобрена «Я» и включена в его структуру.

     Желание, обладающее мощной силой, ведёт к дезорганизации «Я» ребёнка, который, достигая половой зрелости, меняет свой физический статус, и  становится несоответствующим собственному  представлению о себе. Именно встреча с самим собой,  осознание себя,  в котором перемешаны возбуждение и опасение утраты объектов любви, является причиной часто испытываемого подростком и почти неизбежного страха сойти с ума, утрачивая границы своего «Я» от сокрушительных ударов сексуальности.

     Императивные позывы к сохранению целостности «Я» сказываются на сексуальном поведении и могут вызывать избегание или наоборот приводить к замещающей разрядке сексуального напряжения,  к акту,  минующему столкновение с образом себя самого. При этом  неизбежна регрессия к удовлетворению парциальных импульсов, в частности, к «удовлетворению органа», которое в таком случае даёт возможность избежать конфронтации с самим собой в отношении идентичности.

     Наслаждение от оргазма по характеру проявления запредельное, оно выходит за рамки самообладания, так называемого бастиона «Я». Чтобы полностью проявиться, будучи вне всякого рода ограничений, вне «Я», оно должно высвободиться из «Я» в момент  предельной кульминации наслаждения, которым является оргазм. Но парадоксально то, что  проявление этого высвобожденного из «Я» наслаждения возможно только при условии, если  «Я» достаточно зрелое и организованное, «интегрированное» и «прочное» настолько, что  способно не допустить повышения уровня тревожности. В этом случае «Я» частично может интегрировать испытанное наслаждение и удовольствие, связанное с ним. В связи с этим уместно использовать метафору о воздушном гимнасте, который, отпустив шест и взмыв в воздух, может испытать при этом определённое удовольствие  только тогда, когда он уверен, что застрахован и снова коснётся опорной перекладины своей трапеции.

     Не удивительно, что  разница между физиологической зрелостью пубертатного периода и возрастом установления первых сексуальных отношений составляет в среднем три – три с половиной года. Это время физического созревания, построения и упорядочивания «Я», которое становится способным нести ответственность за свои желания, поддерживать и устраивать наслаждение таким образом, чтобы не подвергать себя деструкции и не дезорганизовывать объектные отношения, устанавливаемые  и укрепляемые в этот период.

    «Сексуальная свобода», либерализация нравов, рост общества потребления способствовали более свободному и непринуждённому выражению принципа удовольствия. В обществе и семье, далеко не стабильных на сегодняшний день, продолжают происходить мутационные процессы (изменения): заново восстановленные семьи, семьи с одним родителем, гомосексуальные браки и однополые родители, активисты безбрачия, транссексуализм, трансгендерность, межсексуалы (интерсексуалы), зачатие с  медицинским содействием, банк спермы и яйцеклеток, суррогатные матери. И на горизонте появление, благодаря  доимплантационному прогнозированию, «совершенного ребёнка»  (о чём заявил научный критик Жак Тестарт [6]), вплоть до возможного клонирования в недалёком будущем… Сегодняшние подростки  выходят  из семей, которые находятся в очень разных и нестабильных условиях. У них гораздо меньше ясности и ориентиров в отношении моделей устройства семьи в обществе, в которое они войдут в ближайшее будущее. Разнообразие выбора  сексуальных и гендерных идентичностей предоставляет для одних большую свободу, а для других с более хрупкой, непрочной структурой «Я» порождает ситуацию сексуального блуждания. Эти последние склонны к получению немедленного удовлетворения, минуя возможность осуществления подлинного выбора.

     «Наклонность» к бисексуальности у подростков как главный фактор современности, свободы и толерантности может отражать именно эту проблематику и выступать в качестве способа социальной адаптации, обусловленного иногда в большей степени опасением не быть принятым, а не подлинным его желанием. Но эта же наклонность, как отмечала американский философ  Дж.Батлер [1], может быть соотнесена с гендерным понятием. Принадлежность к полу,  высвобожденная из стесняющих её рамок, навязанных обществом, отпускает на свободу  и свои влечения к другому: мужскому и/или женскому, подведённых под общее понятие человеческого рода, которое их объединяет.

     Таким образом, бисексуальность наряду с другими способами сексуального поведения, которые ранее считались перверсиями и удовлетворением частичных импульсов (гомосексуальность, садомазохизм, фетишизм,…), а сегодня  распространяются, и на их основе самоорганизуются движения и сообщества, не только способствует экономии сексуальной зрелости и выбора сексуального объекта (который также является и выбором сексуальной идентичности) в пользу непосредственного выражения инфантильной сексуальности и её разных видов удовольствий. Их  осуществление вероятно видоизменяет на глубинном уровне нашу связь и взаимоотношения с другим и с обществом в целом. Каково тогда это влияние на прогрессирующее расхождение между генитальной сексуальностью и репродуктивной функцией,  технически всё более проще осуществимую для человеческого вида и индивидуума, а также на  триангулярную гетеросексуальную структуру семьи, которая при таком устройстве общества уже не выступает в значительной степени гарантом   выживания вида. Не являются ли все эти притязания на сексуальные свободы «вне норм» парадоксальным отражением утраты ускользающей от нас в условиях научно-технического прогресса свободы,   которая  сродни личностному нарциссизму. Речь идёт о той непостижимой, неопределимой стороне свободы, неотделимой от самого человека, которая содержится в понятии судьбы (то, что одновременно позволяет человеку уйти от самого себя).

     Сексуальность, которая всегда была  вектором социальной связи и одновременно мощным фактором  социального оспаривания и самоутверждения, разрушительного для той же самой социальной связи, свидетельствует о полярности в крайних проявлениях  актуального поведения. С одной стороны, рост движения «no sex» и целомудрия, даже если оно несомненно маргинальное, с другой, полная ему противоположность, например, феномен bareback (секс без презерватива), появившийся в 2000гг в гомосексуальных кругах, отстаивающих наслаждение без принуждения и удержания, что оспаривается обществом, а также  «организациями» по борьбе против СПИДа, расценивающими себя представителями общества.

     В момент доверительного разговора в кабинете у психотерапевта или при социологическом интервьюировании подростки обоих полов разными способами выражают помимо желания иметь сексуальные отношения стремление к сугубо личным отношениям  разделённой любви, основанным на взаимопонимании.

Социолог, профессор философии Ж.Липовецкий отмечал, что «в нашем гипериндивидуалистическом  обществе  наслаждение чувствами, какими бы вездесущими они ни были, нисколько не ушло на второй план. По-прежнему идеалом остаётся желание быть субъектом для другого, значимым и незаменимым человеком для него» [5]. Чувство счастья остается как и раньше приравненным  к «счастью, разделённому на двоих».

     Испытываемое при этом сомнение относительно того, насколько уместно это ожидание счастья прямо пропорционально степени разочарования или сомнения, которым подвержен  подросток. Когда объект любви переживается как недоступный, субъект может сосредоточиться на таких способах поведения, где превалирует невостребованное сексуальное удовольствие в качестве нарциссической компенсации, тесно связанной с непосредственным исполнением импульса, и удовлетворение которого сглаживает разочарование «Я», личное или от неудачи в аффективно окрашенных  взаимоотношениях с объектом.

     В ситуациях, когда «надежда на возможное счастье» очень шаткая из-за переживаемого ощущения недоступности другого (особенно часто испытываемое подростками из неблагополучной среды), чтобы избежать ещё не настигшего разочарования, но уже предполагаемого, подросток может прибегнуть к нарцисстическому ходу и, сосредоточившись  на своём собственном теле, замкнуться на поиске телесного удовольствия. «Владеть и располагать своим телом»  становится его девизом. Он использует его, доставляя себе весь объём удовольствий, предложенный частичными импульсами, сводя сексуальное поведение к «наслаждению органа» или формируя телесную идентичность: персональную «я есть моё тело» или коллективную «я – гей, гетеросексуал, бисексуал и т.д.».

     Можно расценить этот процесс как некое «отчаяние импульса», который в союзе с «Я» стремится к своему полному удовлетворению посредством отношений с объектом; он отрекается или свидетельствует о приостановке развития в целях самоудовлетворения или исполнения своего желания, удовлетворения частичных импульсов. Именно так частичные импульсы, объединённые под приматом генитальности, не только завершают развитие сексуальности, но и при условии способствуют  установлению связи с объектом любви. Наслаждение в завершенной генитальной сексуальности не разъединено с  объектом любви и  не сводится к наслаждению органа, которое остаётся частичным удовольствием простым удовольствием органа, которое оставляет неудовлетворённым стремление к полноценности.

     В любом ожидании влюблённости, особенно в подростковом возрасте, есть период, который несёт на себе отпечаток идеализма и абсолюта, желание испытать чувство «наполненности», быть целиком и полностью удовлетворённым. Эмоционально это выражается в поисках абсолютной взаимной любви, на уровне ощущений – в моменте экстатического переживания наслаждения, которым является оргазм, при условии, если «Я» будет достаточно зрелым, чтобы быть способным  «погрузиться в самозабвение».

     Момент наслаждения и скоротечность внутреннего переживания наполненности возвращает к вопросу нирваны, к океаническому чувству, которое исследует Фрейд в связи с проблемой счастья в работе  «Недовольство культурой» («Чувство неловкости в культуре…»).

     За ощущением внутреннего «мира», испытываемого в момент переживания «маленькой смерти» оживает фантазм и возможно телесные ощущения, сводимые к обретению первичного удовлетворяющего материнского объекта, которого недостаёт.

     Достижения в научно-технической сфере, которые освобождают сексуальность  от необходимости выполнять  репродуктивную функцию, содействуют проявлению инфантильной сексуальности и высвобождают частичные импульсы, направленные на удовлетворение. Торжествуя, они начинают сегодня выступать в качестве цели сексуального поведения. И если раньше прибегали к всевозможным  сексуальным играм с целью удовлетворения желания в условиях скрытности и потаённости, то в наши дни это происходит совершенно открыто.

     Множащиеся в своём разнообразии и флуктуирующей вариативности они служат новому мутирующему обществу, в котором размываются  гендерные отличия. В связи с этим появляются даже предложения пересмотреть понятие гендера с точки зрения человека и человечества в целом.

     Как бы ни было, проблема, связанная  с сексуальностью, которая неотделима от понятия любви и социализации, имеет непосредственное отношение к субъекту. От нашей помощи подростку зависит, будет ли он сам управлять  своими желаниями, несмотря на то, что сталкивается с ощущением невостребованности и вероятной безвыходности, либо доминировать будет потребность удовлетворения частичных импульсов.                                                       

Литература

1. Batler D. Gend Trouble: Feminism and the Subversion of Identity. N.Y., London, Routledge, 1990.

2. Braconnier A. Psychologie dynamique et psychanalyse. E-Masson, 2005.

3. Freud S. Malaise dans la civilisation. PUF, 1929.

4. Jeammet Ph. Adolescence and Psychoanalysis: The Story and the History. Karnas Books, 1998.

5. Lipovetsky G. L’Ere du vide. Essai sur l’individualisme contemporain. Gallimard, 1983.

6. Testart J. Le vivant manipule. Ed.Sand, 2003.