Журнал 3 от 2023 года №47
Б.Н. Рыжов - Системная психология
Б.Н. Рыжов - История псих-ой мысли
Содержание №47 2023

Психологические исследования


Романова Е. С., Абушкин Б. М. Актуальные задачи личностного развития школьников для повышения эффективности их учебной деятельности

Бразгун Т. М., Ткачева В. В. Психологическое консультирование как инструмент выявления особенностей родительско-детских отношений в семьях детей с ОВЗ

Злобина М. В., Краснорядцева О. М. Многомерность психологических характеристик феномена «толерантность (интолератность) к неопределенности»

Лигай Л. Г., Данилова Е. Ю., Земченкова В. В. Системный социально-психологический анализ проблем подготовки научных и научно-педагогических кадров

Дядык Н. Г. Системный анализ взаимосвязи буллинг-структуры и психологической атмосферы в школьном коллективе

Кучарин Е. А., Котова Е. В. Взаимосвязь ревности и привязанности в юношеском возрасте

К юбилею В. И. Лубовского


Богданова Т. Г., Назарова Н. М. В. И. Лубовский и современная специальная психология

Лубовский Д. В. Значение работ В. И. Лубовского для специальной психологии и практики обучения детей с нарушениями в развитии

Лубовский В. И. Что такое «структура дефекта»? (аннотация к статье С. М. Валявко)

Информация


Сведения об авторах журнала «Системная психология и социология», 2023, № 3 (47)

Наши партнеры
 

И. И. Васильева МАКРОЭРГОНОМИКА — НОВЫЕ ПЕРСПЕКТИВЫ ЭРГОНОМИКИ

Журнал » 2016 №20 : И. И. Васильева МАКРОЭРГОНОМИКА — НОВЫЕ ПЕРСПЕКТИВЫ ЭРГОНОМИКИ
    Просмотров: 10977

МАКРОЭРГОНОМИКА — НОВЫЕ ПЕРСПЕКТИВЫ ЭРГОНОМИКИ

 

И. И. Васильева, Институт психологии РАН, Москва

 

В статье представлен обзор зарубежной литературы, посвященной макроэргономике как новой комплексной парадигме эргономики. Описаны причины ее возникновения, приведены основные понятия, положения, методы, персоналии, важнейшие направления и современный формальный статус. Показано, что макроэргономика возникла как результат выхода за традиционные границы предмета эргономики и обнаруживает устойчивую тенденцию интеграции с организационной психологией. Указана необходимость разработки системно-теоретического фундамента макроэргономики. Эргатиче-ская система предлагается как базовая модель интеграции социально-психологических и предметных (машинных) факторов труда.

Ключевые слова: макроэргономика; эргономика; организационная психология; организация труда; культура безопасности; партисипативная эргономика; рабочая система; безопасность в топливно-заправочной компании; безопасность в энергетике; деятельностный подход.

 

MACROERGONOMICS: A NEW PERSPECTIVE ON ERGONOMICS

 

I.I. Vasil’eva, Institute of Psychology, Russian Science Academy, Moscow

 

The article provides an overview of macroergonomics as a new paradigm of ergonomics based mainly on English-language articles. The background of its occurrence, basic concepts, statements and methods of macroergonomics as well as modern state, personalities and an example of the specific macroergonomic case of safety culture forming are considered. It is demonstrated that the macroergonomics has arisen as result of through-boundaries development of the traditional subject of ergonomics and shows a clear trend to integration with organizational psychology. The necessity of development of the systemic-theoretical model of macroergonomics is specified and the ergatic system is considered as proper one.

Keywords: macroergonomics; ergonomics; organization psychology; labour organization; safety culture; participatory ergonomics; work system; safety at petroleum distribution operation; safety at power plant; activity approach.

 

Введение

 

Эргономика — развивающаяся дисциплина. Как и любая научная дисциплина, она ассимилирует все новые и новые знания об изучаемом объекте и меняет базовые модели.

Комплексный подход в любой науке является первым этапом осознания сложности изучаемой реальности. Вследствие недостаточного понимания существенных связей практические рекомендации на этом этапе носят характер одновременного (комплексного) воздействия на все факторы, попавшие в поле зрения исследователя. Дальнейшее накопление знаний и их анализ позволяет перейти от отдельных свойств изучаемых объектов к установлению связей между ними и появлению системных моделей, позволяющих предлагать на основе этих связей максимально эффективные точечные решения. Процесс такого рода трансформации эргономики и превращения в новую предметную область — макроэргономику — является предметом теоретического рассмотрения.

 

Предпосылки становления макроэргономики и базовые принципы

 

Изначально появление эргономики связано с научно-технической революцией и усложнением технологий во всех сферах производства и жизнедеятельности, что заставило признать факт несоответствия между возможностями человека и все более усложняющейся техникой. Предотвращение отказов и несчастных случаев, повышение производительности труда, предотвращение профессиональных заболеваний и увечий, требующих материальных компенсаций от работодателя, — все эти задачи потребовали специального изучения человека во взаимодействии со сложными предметами труда и оформились в отдельную дисциплину.

Примерно три десятилетия эргономика занималась преимущественно оценками физических нагрузок, антропометрическими, биомеханическими исследованиями и изучением процессов переработки информации человеком — оператором больших систем. В этот период удалось получить множество важных результатов и достичь эффективных усовершенствований в компоновке рабочих мест, проектировании инструментов и средств труда, разработке пультов управления технологическими процессами и т. п.

В конце 1970-х годов специалисты Общества исследования человеческих факторов (HFS) подготовили доклад «Исследование будущего», в котором зафиксировали произошедшие изменения в общественном производстве:

•    информатизацию производства;

•    «постарение» среднего работника;

•    рост потребностей работников в содержательности труда, в проявлении самостоятельности и инициативы;

•    усиление глобальной мировой конкуренции;

•    возрастание роли социально-психологических факторов в сбоях больших систем.

Именно это исследование принято считать началом нового направления в эргономике — макроэргономики (macroergonomics), — хотя отдельные попытки рассмотреть эргономические задачи комплексно предпринимались и раньше.

Основной смысл трансформации эргономики в макроэргономику состоит в расширении круга значимых детерминант. Предметом изучения становится весь комплекс влияющих на конечный результат труда факторов: экономических, организационных, социально-психологических, а центр внимания смещается с отдельного человека на коллектив.

В 1981 году в рамках американской Ассоциации по изучению человеческого фактора (Human Factors Society) возникла рабочая группа по макроэргономике (Macroergonomics Technical Group). Несколько позднее, в 1984 году, аналогичное подразделение появилось и в структуре Международной эргономической ассоциации, а именно — Секция организационного дизайна и менеджмента (Organizational Design and Management — ODAM). С этого же года стали проводиться регулярные симпозиумы с участием наиболее авторитетных зарубежных представителей этого направления: Х. Хендрика [11; 12], Б. Клейнера [13; 17], Н. Мешка-ти [18; 19], П. Карайона [10], М. Смита [10], М. Робертсона [20] и др.

В настоящее время в мировой эргономической науке наблюдается устойчивый рост интереса к макроэргономической проблематике. На XVIII конгрессе Международной эргономической ассоциации IEA в 2012 году доклады по макроэргономике составили 28 % от всех представленных (против 19 % — на предыдущем) [3].

Расширение предметного поля позволило существенно повысить экономическую отдачу от научных рекомендаций. По данным Б. Клейнера [17], макроэргономические проекты позволяют достичь 60-90 % роста эффективности, в то время как традиционные эргономические мероприятия — только 10-20 %.

Основателем нового направления считается Х. Хендрик6. Он дал следующее определение новой дисциплине: «Макроэргономика — это социотехнический системный подход к проектированию рабочих систем во всех сферах рабочего взаимодействия: человек - труд, человек - машина, человек - компьютер, реализованный сверху вниз от верхнего (целевого) уровня системы к нижним уровням (механизмам функционирования)» [11: р. 23].

Макроэргономика изучает строение и развитие рабочих систем. Отношение между организационной (индустриальной) психологией и эргономикой Х. Хендрик представляет как отношение между двумя сторонами медали. «В то время как эргономика концентрируется на приспособлении труда к исполнителям, организационная (индустриальная) психология концентрируется на отборе работников, наиболее подходящих особенностям труда» [11: p. 5]. Основная методология макроэргономики, как считает Х. Хендрик, это вовлечение работников на всех уровнях организации в процесс проектирования, поэтому макроэргономику еще называют партисипативной эргономикой (от английского слова participate — участвовать) (см., например, [14; 20]).

Принципиальной для макроэргономики стала работа E. Триста и K. Бамфорта, выполненная еще начале 1950-х годов [23]. В этих пионерских исследованиях, на которые, к сожалению, совсем нет ссылок в отечественной литературе, изучались последствия технологической модернизации угледобычи на британских угольных шахтах. Ручной метод добычи, при котором уголь добывался в небольших забоях бригадами из нескольких человек, массово заменялся механизированным методом сплошной выработки с численностью бригад 10-20 человек. Модернизация неожиданно привела к обратным результатам: вместо повышения производительности труда было отмечено ее снижение, возросла текучесть, прогулы, резко выросла конфликтность, нарушив рабочее взаимодействие. Авторы объяснили неудачу тем, что новая технология обеднила содержание труда, лишив шахтеров возможности самоорганизации и породив протестную мотивацию. Реорганизация технологии, произведенная с учетом этих предположений, исключила действие негативных факторов, что существенно повысило производительность труда и удовлетворенность от него.

Исследования на шахте позволяют сделать принципиальный вывод: одна и та же технология может быть реализована различными организационными структурами — различным сочетанием трудовых операций. Это открывает важную практическую перспективу: управлять трудовыми отношениями можно через реорганизацию труда. К сожалению, в макроэргономике этот вывод закрепился в содержательно усеченном варианте: «технология ограничивает выбор возможных организационных структур» — такое положение стало краеугольным принципом эргономического проектирования [11]. А задачей эргономического проектирования становится, таким образом, выбор организационной структуры, наиболее отвечающей технологическим требованиям и социальным и психологическим потребностям работников. Активный преобразовательный компонент идеи E. Триста и K. Бамфорта остался в тени.

Основными параметрами макроэргономического проектирования целостных организаций признаются следующие показатели:

•    сложность организации, которая определяется тремя измерениями: вертикальной дифференциацией, горизонтальной дифференциацией и пространственной удаленностью;

•    формализация, которая определяется степенью стандартизации видов работ в организации;

•    централизация, отражающая степень концентрации прав принятия решений.

Разными авторами предложено несколько алгоритмов для определения структуры организации с учетом особенностей технологии. Так, Б. Клейнером [17] разработана десятишаговая методика оценки и проектирования рабочих систем, которая получила достаточно широкое распространение и используется на постоянной основе в строительной индустрии и здравоохранении США.

Кардинальная перестройка эргономической работы, как считает Б. Клейнер, делает очевидной необходимость появления эргономистов, ориентирующихся в предмете организационной психологии. Такие специалисты, полагает он, должны стать третьим поколением эргономистов, если первое связывать с человеко-машинными технологиями, а второе — с человеко-компьютерными [17: р. 89].

 

Культура безопасности

как направление макроэргономики

 

Одним из стимулов к пересмотру предметной области эргономики стала череда крупных техногенных аварий, причинами которых стали негативные коллективные установки и нормы, принятые в производственной практике. Наджметдин Мешкати, американский эргономист иранского происхождения, один из авторитетных специалистов в этой области, провел скрупулезные исследования крупнейших технологических сбоев последнего времени: аварий на американской АЭС «Тримайл айленд», на химическом заводе в индийском г. Бхопале и на Чернобыльской АЭС (для чего он специально приезжал в Советский Союз). Сделанные им выводы показали, что организационный фактор играет решающую роль в безопасной работе крупномасштабных технологических систем [18; 19].

После аварии на Чернобыльской АЭС термин «культура безопасности» прочно вошел в словарь эргономистов и специалистов по безопасной работе человеко-машинных систем. Этой теме посвящен специальный доклад МАГАТЭ, в котором культура безопасности определяется как «совокупность характеристик и отношений организаций и индивидов, наделяющая вопросы безопасности первостепенным приоритетом, соответствующим их реальной значимости» [16: p. 4].

Недавняя крупномасштабная катастрофа на АЭС «Фукусима» (2011) подтвердила, что фактор культуры безопасности является определяющим даже в тех случаях, когда природный характер катастрофы, казалось бы, является очевидным. Различия в организационной культуре могут существенно влиять на надежность АЭС в одинаково неблагоприятных условиях. Так, А. Рю и Н. Мешка-ти [22] провели сопоставительное исследование организационных культур двух японских энергетических компаний:    Tokyo Electric

Power Company (TEPCO), владеющей АЭС «Фукусима», и Tohoku Electric Power Company, которой принадлежит АЭС «Онагава», находящаяся так же, как и АЭС «Фукусима», на восточном побережье японского архипелага. Обе станции оказались в зоне действия катастрофического землетрясения 11 марта 2011 года. Как известно, на АЭС «Фукусима» произошло частичное расплавление ядра реактора, повлекшее масштабное радиоактивное загрязнение. На АЭС «Онагава», находившейся даже ближе к эпицентру землетрясения и испытавшей больший удар цунами, удалось сохранить экологическую безопасность. Сравнительное обследование позволило авторам сделать вывод: «Причиной расплава активной зоны реактора стало не природное бедствие, а “ментальность” TEPCO. Если бы меры безопасности в условиях стихийного бедствия были бы заранее просчитаны и внедрены своевременно в культуру безопасности этой энергетической компании, как это сделано было в Tohoku Electric Power Company, то, возможно, расплавление реактора на Фукусиме удалось бы предотвратить» [22: p. 28]. Этот же вывод содержится и в докладе МАГАТЭ, посвященном аварии на «Фукусиме» [15].

Детальные макроэргономические исследования показали, что культурные и групповые нормы следует учитывать и в сфере традиционной эргономики, которую стали называть в последнее время микроэргономикой. Результаты обследований, проведенных на ряде западноевропейских АЭС, позволили сделать вывод: «При разработке компьютеризированных блочных щитов управления особое внимание должно быть уделено групповой динамике — взаимодействию в первичном коллективе. Поскольку групповая динамика на блочных щитах управления разнится от страны к стране (а возможно, даже — от АЭС к АЭС), то проект должен учитывать эти особенности организационной культуры» [21: p. 175]. Таким образом, факторы, традиционно исследуемые в рамках организационной и групповой психологии (групповая динамика, групповые нормы), включаются в эргономический проект пультов управления сложных систем как важнейшие детерминанты.

В качестве примера формирования культуры безопасности приведем показательное макроэргономическое исследование, проведенное Э. Имадой7 [14] и представленное в обобщающей коллективной монографии по макроэргономике [13].

Объектом исследования стала компания, владеющая сетью бензозаправочных станций на юго-западе США с оборотом 38 млн долларов, имеющая парк из 700 бензовозов. Причиной обращения к специалистам стали стабильно высокие показатели травматизма и дорожно-транспортных происшествий в компании. В результате эргономического анализа было признано, что решающим фактором высокого уровня ДТП является несоответствие между социотехнической и технологической подсистемами управления компанией. Громоздкая организационная структура оказалась не способна к гибкому реагированию для решения текущих проблем. Менеджмент компании не получал никакой обратной связи от водителей бензовозов: об их недовольстве автопарком, условиями труда, системой вознаграждения, что в целом негативно сказывалось на моральном климате и в конечном счете отрицательно влияло и на безопасность.

На основе предварительного анализа и в соответствии с принципами партисипа-тивной макроэргономики были предложены направления оптимизации деятельности компании с акцентом на вовлечение в процесс преобразований всего водительского штата организации. Было показано, что традиционная задача эргономических мероприятий — повышение производственной безопасности — решается нетрадиционно, путем проведением социально-психологических мероприятий, направленных на изменение групповых норм и вовлечение в них рядовых работников.

Макроэргономические усовершенствования были сделаны в нескольких направлениях.

Во-первых, была изменена процедура найма новых водителей. К ней были привлечены рядовые работники. До этого отбор новых водителей осуществляли сами линейные руководители на основе личных бесед с кандидатами. Этот порядок был изменен. Сами водители определили три базовых показателя при отборе, одним из которых — наряду с навыками вождения крупногабаритных трейлеров — стал показатель личного отношения кандидата к безопасности вождения. Этот показатель был признан приоритетным в выборе окончательного решения по кандидату. Рядовые работники компании были привлечены и к самой процедуре отбора, пройдя необходимый инструктаж. Цель преобразования процедуры найма и отбора — показать, что безопасность вождения является важнейшим из требований компании.

Другое усовершенствование касалось оптимизации маршрутов доставки нефтепродуктов. Регион, в котором действовала компания, характеризовался чрезвычайно высокой транспортной загруженностью и аварийностью. В таких сложных условиях водителям приходилось управлять тяжелогрузными трейлерами с опасным грузом, что вызывало у них дополнительный стресс и увеличивало вероятность аварий. В качестве макроэргономической оптимизации этой проблемной ситуации водители получили право самостоятельно определять маршруты передвижения. Они также приняли участие в модернизации бензозаправочных станций, определении мест их расположения на маршрутах следования, а также в разработке конструктивных усовершенствований, повышающих удобство разгрузки топлива. Макроэргономические усовершенствования коснулись и программ поощрения, в которых были отражены особенности работы разных территориальных подразделений с учетом специфики дорожной обстановки. Кроме того, была введена практика недельного обучения навыкам безопасной работы с отрывом от производства, регулярного анализа несчастных случаев и происшествий. Регулярными стали соревнования по безопасному вождению, рабочие встречи по повышению взаимопонимания и улучшению вертикального взаимодействия в компании. В проект макроэргономической оптимизации было включено и реформирование системы карьерного роста: в карьерных планах продвижение привязывалось к показателям безопасности. Наконец, макроэргономические мероприятия коснулись финансовой сферы: в бюджете были предусмотрены средства для покупки нового безопасного оборудования. Причем приоритет при обновлении и замене автомобилей предоставлялся в зависимости от показателей безопасной работы, в то время как раньше это зависело только от места в организационной вертикали: бригадир имел больше оснований надеяться на получение нового автомобиля, чем рядовые работники. Показатели безопасности были включены в бизнес-планы компании.

Одновременно проводились и традиционные эргономические усовершенствования: была разработана система внутрикабин-ных ремней, снижающих нагрузку на поясницу и способствующих предотвращению развития заболеваний опорно-двигательного аппарата; усовершенствованы сиденья, приспособления для выгрузки нефтепродуктов, зеркала заднего вида и т. п.

Десятилетняя программа макроэргономических усовершенствований показала ощутимые результаты. Количество производственных травм сократилось на 70 %, число ДТП — на 63 %, резко сократились выплаты третьим сторонам в дорожно-транспортных происшествиях. Обычные эргономические оптимизации, полагает автор, не дали бы такого высокого результата. В исследовании особо отмечено, что дополнительным фактором сложности в работе стало противодействие нововведениям со стороны управленческого аппарата компании, негативно воспринявшего предложенные преобразования, что потребовало специальных решений [14].

Работа, описанная выше, необычна для эргономической тематики. Объектом эргономического рассмотрения стали социальные и экономические факторы труда, что совсем не свойственно традиционной эргономике. Вместе с тем российскому читателю, как можно предположить, трудно будет преодолеть ощущение дежавю: очень заметно ее сходство с комплексными мероприятиями научной организации труда (НОТ), широко распространенными в Советском Союзе в 1960-1980 годы прошлого века. Исследование реализовало логику здравого смысла, по его результатам не было предложено никаких неочевидных решений, которые составляют преимущество системно-теоретического анализа.

В России подход к проблеме безопасности в первую очередь сформировался в связи с чернобыльской катастрофой. Именно она послужила толчком для расширения проблематики в сфере изучения человеко-машинных систем и задала векторы основных исследовательских программ. Культура безопасности выдвинулась в число наиболее актуальных направлений изучения человеческого фактора в энергетике. Подразделения энергетической отрасли (Атомэнерго, РАО ЕЭС России) сформировали свои эргономические службы, проводящие широкий спектр научно-практических исследований и мероприятий, которые позволили разработать оригинальные концепции в области культуры безопасности [1; 2; 5; 7; 8; и др.].

 

Теоретические перспективы макроэргономики

 

Фактором, ограничивающим рост знаний нового направления, по нашему мнению, является отсутствие макроэргономических теоретических моделей. Первичное одностороннее расширение объекта эргономики — от индивида к организации — привело к многостороннему изменению предмета эргономического исследования, а это требует теоретического осмысления. Представление Х. Хендрика о макроэргономике и организационной психологии как о двух сторонах одной медали, упомянутое выше, образно, но не раскрывает системных связей предметов этих дисциплин. Эргономика изучает приспособление орудий труда к человеку, а организационная психология — взаимодействие исполнителей друг с другом. Оба направления системно ограничены: во взаимоотношениях с машиной не отображены социальные зависимости, о которых, например, пишут Дж. Рочлин и А. Мейер [21], а в описании социальных отношений в организации игнорируется их детерминация машинами и более широко — предметами труда. И те и другие детерминации должны быть интегрированы в единой системной модели.

Концепция социотехнических систем, принятая западными эргономистами как теоретическое основание исследований, элементарной признает модель открытой системы как поточной преобразовательной системы, имеющей вход и выход. Поточная модель, детально проанализированная А. А. Пископ-пелем и Л. П. Щедровицким, малоэвристич-на. Поточные представления о деятельности допустимы лишь в ограниченных пределах, лишены какого-либо онтологического статуса и могут претендовать на роль средств решения только определенного круга задач [9].

Продуктивным преодолением поточных представлений можно считать модель

Г. Е. Журавлева, описывающая человеко-машинную систему как развивающуюся полисистему [6]. Модель реализует принципы деятельностного подхода, которые связывают в единую систему психику и труд.

Деятельностный подход предлагает мощные эвристические возможности для интеграции всей проблематики производственных систем, поскольку указывает действительные детерминанты психического (регулятивного) компонента активности в сложных системах. И для индивидуального субъекта, и для коллективного (организации) они кроются в объектных характеристиках деятельности. Модель эргатической системы «субъект - объект», как мы полагаем, может стать базовой для макроэргономики (более подробно: [4]).

Накопленный на сегодня объем знаний делает теоретическое освоение макроэргономики абсолютно необходимым шагом, поскольку без него она будет напоминать НОТ на современном этапе. Комплексный подход должен постепенно трансформироваться в системный. Это закономерный путь развития научного знания. Как показывает уже упоминавшееся исследование современного состояния отечественной эргономики, данная тенденция вполне осознается российскими эргономистами.

Проведенный опрос профессионального сообщества показал, что необходимость «применения системного подхода к проектированию всей системы труда человека (начиная от интерфейса и заканчивая бизнес-процессом), а не отдельных ее элементов» — отчетливая профессиональная рефлексия [3: с. 4]. Все вышеизложенное дает основание полагать, что при соответствующих теоретических усилиях макроэргономическое направление в ближайшем будущем интегрирует всю проблематику общественного производства.

 

Заключение

 

Анализ изменений предметного поля эргономики показывает отчетливую тенденцию к ее интеграции с организационной психологией, в результате чего образовалась комплексная дисциплина — макроэргономика. Продуктивное развитие новой дисциплины связано с системно-деятельностным подходом, а эрга-тическая система при этом может рассматриваться как базовая модель, интегрирующая предметные (машинные) и социально-психологические аспекты коллективного труда на единой понятийной основе.

 

Литература

 

  1. Абрамова В. Н. Организационная психология, организационная культура и культура безопасности в атомной энергетике. Москва: Концерн «Энергоатом»: Прогноз; Обнинск: ИГ-СОЦИН, 2009. 257 с.
  2. Абрамова В. Н., Белехов В. В., Бельская Е. Г. Психологические методы в работе с кадрами на АЭС. М.: Энергоатомиздат. 1988. 191 с.
  3. Анохин а. н. Отечественная эргономика и эргономическое сообщество: состояние и направления развития // Человеческий фактор: проблемы психологии и эргономики. 2014. № 1 (68). С. 4-15.
  4. Васильева и. и. Безопасность эргатических систем // Труды Международной научно-практической конференции «Психология труда, инженерная психология и эргономика 2014» (Эрго 2014), (г. Санкт-Петербург, 3-5 июля 2014 г.) / под ред. А. Н. Анохина, П. И. Падерно, С. Ф. Сергеева. СПб.: Межрегиональная эргономическая ассоциация, 2014. С. 396-402.
  5. Васильева и. и. Психология — энергетике: на пути к безопасности и эффективности. М.: Б. и., 2012. 272 с.
  6. Журавлев г. Е. Системно-психологический подход к проблеме культуры безопасности в энергетике // Психологический журнал. 1997. № 3 (18). С. 36-44.
  7. Журавлев г. Е., Купный В. и., Данилов В. М., Вторников В. Е. Эргономические и макроэргономические факторы безопасной деятельности персонала объекта «Укрытие» // От теории к практике: психологические основы культуры безопасности атомной энергетики и промышленности / ред.: Г. Е. Журавлев. М.: ЦЭМИ, 1997. С. 113-136. URL: http://www.iaea.org/inis/conection/ NCLCollectionStore/_Public/32/020/32020490.pdf (дата обращения 10.06.2015).
  8. Журавлев Г. Е., Ломакин Б. В., Саков Б. А. Макроэргономические проблемы электростанций: техническая проекция // Прикладная эргономика. Вып. 1. М.: Ассоциация прикладной эргономики, 1991. С. 40-48.
  9. Пископпель А. А., Щедровицкий Л. П. От системы «человек - машина» к «социотехнической» системе // Вопросы психологии. 1982. № 3. С. 15-25.
  10. Carayon P., Smith M. J. Work Organization and Ergonomics // Applied Ergonomics. 2000. V. 31. № 6. P. 649-662.
  11. Hendrick H. W. An Overview of Macroergonomics // Macroergonomics: Theory, Methods, and Applications. 2002. P. 1-24.
  12. Hendrick H. W. Ergonomics in Organizational Design and Management // Ergonomics. 1991. V 34. №. 6. P. 743-756.
  13. Hendrick H. W., Kleiner B. (ed.). Macroergonomics: Theory, Methods, and Applications. CRC Press, 2016. 412 p.
  14. Imada A. S. A Macroergonomic Approach to Reducing Work-Related Injuries // Macroergonomics: Theory, Methods and Applications. 2002. P. 151-172.
  15. International Atomic Energy Agency (IAEA). IAEA Mission Report (Onagawa and Tokyo, July 30-August 11, 2012). Vienna: IAEA, 2012. 92 p.
  16. International Atomic Energy Agency (IAEA). Safety Culture. (Safety Series No. 75-INSAG-4). Vienna: IAEA, 1991. 31 p.
  17. Kleiner B. M. Macroergonomics: Analysis and Design of Work Systems // Applied Ergonomics. 2006. V 37. №. 1. P. 81-89.
  18. Meshkati N. Human Factors in Large-Scale Technological Systems’ Accidents: Three Mile Island, Bhopal, Chernobyl // Industrial Crisis Quarterly. 1991. V. 5. № 2. P. 133-154.
  19. Meshkati N. Safety Culture in Nuclear Power Plants: Human Performance, Organizational Factors, and Socio-Cultural Context // От теории к практике: психологические основы культуры безопасности атомной энергетики и промышленности [From theory to practice: psychological background of safety culture] / ред.: Журавлев Г. Е. М.: ЦЭМИ, 1997. P. 93-111.
  20. Robertson M. M. Macroergonomics: A work System Design Perspective // Proceedings of the SELF-ACE 2001 Conference — Ergonomics for Changing Work. 2001. V. 1. P. 67-77. URL: http://www.ergonomie-self.org/documents/36eme-Montreal-2001/PDF-ENG/v1-07b-ROBERTSON.pdf (accessed June 9, 2015).
  21. Rochlin G. I., Meier A. V. Nuclear Power Operations: A Cross-Cultural Perspective // Annual Review of Energy and the Environment. 1994. V. 19. №. 1. P. 153-187.
  22. Ryu A. (Iris), Meshkati N. Why You Haven’t Heard About Onagawa Nuclear Power Station after the Earthquake and Tsunami of March 11, 2011. URL: http://www-bcf.usc.edu/~meshkati/Onagawa%20 NPS-%20Final%2003-10-13.pdf (accessed February 26, 2014).
  23. Trist E. L., Bamforth K. W. Some Social and Psychological Consequences of the Longwall Method // Human relations. 1951. V. 4. № 3. P. 3-38.

 

References

  1. Abramova V. N. Organizational Psychology, Organizational Culture and Safety Culture in the Nuclear Power Industry. M.: Concern «Energoatom»: Prognoz; Obninsk. 2009. 257 p.
  2. Abramova V. N., Belexov V. V., Bel’skaya E. G. Psychological Means in Personnel Trainings at Nuclear Power Plants. M.: Energoatomizdat, 1988. 191 p.
  3. Anoxin A. N. Russian Ergonomics and Russian Ergonomic Society: Status and Trends // Human Factors: Problems of Psychology and Ergonomics. 2014. № 68 (1). Р. 4-15.
  4. Vasil’eva I. I. The Safety of Ergatic Systems // Proceedings of the International Scientific-Practical Conference «Psychology of Labor, Engineering Psychology and Ergonomics 2014» (ERGO 2014). SPb.: United ergonomic association, 2014. Р. 396-402.
  5. Vasil’eva L I. Psychology for Power Industry: Towards the Safety and the Efficiency. Moscow, 2012. 272 p.
  6. Zhuravlev G. E. The System-Psychological Approach to the Problem of Safety Culture in the Power Energy // Journal of Psychology. 1997. № 18 (3). Р. 36-44.
  7. Zhuravlev G. E., Kupnyj V. I., Danilov V. M., Vtornikov V. E. Human Factors of the Shelter’s Personnel Save Activity // From Theory to Practice: Psychological Foundations of Safety Culture in Nuclear Installations (Ed. Zhuravlev G.E.). M.: Central Economics and Mathematics Institute of Russian Academy of Sciences, 1997. P. 113-136. URL: http://www.iaea.org/inis/collection/NCLCollectionStore/_ Public/32/020/32020490.pdf
  8. Zhuravlev G. E., Lomakin B. V., Sakov B. A. Macroergonomic Problems of Power Plants: Technical View // Applied Ergonomics. 1991. Is. 1. P. 40-48.
  9. Piskoppel’ A. A., Shhedrovickij L. P. From «Man-Machine» System to «Socio-technical» System // Psychological Issues. 1982. № 3. P. 15-25.
  10. Carayon P., Smith M. J. Work Organization and Ergonomics // Applied Ergonomics. 2000. V. 31. № 6. P. 649-662.
  11. Hendrick H. W. An Overview of Macroergonomics // Macroergonomics: Theory, Methods, and Applications. 2002. P. 1-24.
  12. Hendrick H. W. Ergonomics in Organizational Design and Management // Ergonomics. 1991. V 34. №. 6. P. 743-756.
  13. Hendrick H. W., Kleiner B. (ed.). Macroergonomics: Theory, Methods, and Applications. CRC Press, 2016. 412 p.
  14. Imada A. S. A Macroergonomic Approach to Reducing Work-Related Injuries // Macroergonomics: Theory, Methods and Applications. 2002. P. 151-172.
  15. International Atomic Energy Agency (IAEA). IAEA Mission Report (Onagawa and Tokyo, July 30-August 11, 2012). Vienna: IAEA, 2012. 92 p.
  16. International Atomic Energy Agency (IAEA). Safety Culture. (Safety Series No. 75-INSAG-4). Vienna: IAEA, 1991. 31 p.
  17. Kleiner B. M. Macroergonomics: Analysis and Design of Work Systems // Applied Ergonomics. 2006. V 37. №. 1. P. 81-89.
  18. Meshkati N. Human Factors in Large-Scale Technological Systems’ Accidents: Three Mile Island, Bhopal, Chernobyl // Industrial Crisis Quarterly. 1991. V. 5. № 2. P. 133-154.
  19. Meshkati N. Safety Culture in Nuclear Power Plants: Human Performance, Organizational Factors, and Socio-Cultural Context // Оттеориикпрактике: психологическиеосновыкультурыбезопасности атомнойэнергетикиипромышленности [From theory to practice: psychological background of safety culture] / ред.: ЖуравлевГ. Е. М.: ЦЭМИ, 1997. P. 93-111.
  20. Robertson M. M. Macroergonomics: A work System Design Perspective // Proceedings of the SELF-ACE 2001 Conference — Ergonomics for Changing Work. 2001. V. 1. P. 67-77. URL: http://www.ergonomie-self.org/documents/36eme-Montreal-2001/PDF-ENG/v1-07b-ROBERTSON.pdf (accessed June 9, 2015).
  21. Rochlin G. I., Meier A. V. Nuclear Power Operations: A Cross-Cultural Perspective // Annual Review of Energy and the Environment. 1994. V. 19. №. 1. P. 153-187.
  22. Ryu A. (Iris), Meshkati N. Why You Haven’t Heard About Onagawa Nuclear Power Station after the Earthquake and Tsunami of March 11, 2011. URL: http://www-bcf.usc.edu/~meshkati/Onagawa%20 NPS-%20Final%2003-10-13.pdf (accessed February 26, 2014).
  23. Trist E. L., Bamforth K. W. Some Social and Psychological Consequences of the Longwall Method // Human relations. 1951. V. 4. № 3. P. 3-38.

 

 

труба магистрального водопровода